Ну вот представьте даму с длинными волосами
Был холодный осенний день.
Надежда Прохоровна сидела одна в своем директорском кабинете, и ей казалось, что ветры за окном сшибаются, стонут и, невидимые, тайком проникая в школьный дом, сковывают ее своим ледяным дыханием, и именно поэтому так неповоротливы ее мысли.
Ей хотелось согреться, почувствовать прилив энергии. Она закуталась в шаль, попыталась хоть ненадолго отключиться от всего, что так сильно волновало ее. Но мучительная тревога не отступала, напротив, последнее время она все усиливалась и перерастала в болезненное предчувствие беды.
Надежда Прохоровна запрещала себе думать об этом, мысленно прикрикивала на себя: «Прекрати! Не раскисай!» — и как будто точно знала: беды не миновать…
Всего лишь полтора месяца назад, начиная директорствовать в этой прославленной школе огромного города, она чувствовала себя победительницей. Польщена была, что ее прежняя работа учителем, а позже завучем и директором не осталась незамеченной. Долгие годы вслед за мужем-строителем разъезжала она по стране, преподавала и в совсем маленьких, и в больших школах, всюду добивалась успеха, уважения и даже предположить не могла, что возможно продуманное, организованное противостояние учеников учителям.
То, с чем она столкнулась здесь, в образцово-показательной школе, было ничем иным, как бунтом. Признав это, ей следовало, не мешкая и не откладывая дольше, решать, как поступить. Но никакое сколько-нибудь разумное действие не приходило ей в голову. Опыт предшествующих лет не подготовил ее к подобной ситуации…
Надежда Прохоровна не спала ночами, а если ей удавалось ненадолго заснуть, то сны являлись громоздкие, вязкие, из которых не просто выбраться. И уже во сне, поднимаясь откуда-то из глубины, незаметно охватывало все ее существо беспокойство. Пробуждаясь, она знала, что никакими усилиями не прогонит его…
Первого урока по расписанию у Надежды Прохоровны не было, за другие дела она не бралась, сидела неподвижно, в странном оцепенении. Когда в дверь постучали, она вздрогнула, испугалась, что увидят ее такой поникшей, но быстро справилась с собою и, словно по команде, вечно звучащей внутри ее, приняла привычный торжественно-величавый облик.
— Ой, извините, — выпалила с порога совсем уже взрослая девочка, просунув в дверную щель по-мальчишечьи коротко стриженную голову.
Получив приглашение войти, она изо всех сил старалась показать, что ужасно взволнована и едва справляется с нарушенным от стремительного бега дыханием:
— Меня… послала… за вами… Ольга… Яковлевна… Она… зовет… вас… на помощь…
Девчонка была долговязая, нескладная. Выдавали ее глаза, невозмутимо спокойные, ироничные, неопределенного холодного цвета. И эти глаза-льдинки пытались смотреть на директора тепло, с наигранным сочувствием.
— Что-то еще натворили? — сурово полюбопытствовала Надежда Прохоровна.
— Ну, что такое мы могли натворить? — будто искренне изумилась девочка, интонацией ловко маскируя издевку, — Вы же знаете, Ольга Яковлевна с нами не справляется…
Надежда Прохоровна позволила себе не заметить издевки, спросила устало:
— Вы уже не можете без скандала?
— Не можем, — покорно согласилась девочка.
— Смотри, Холодова, — нехотя предупредила директор школы, — до добра вас это не доведет.
Теперь девчонка сделала вид, что не услышала сказанного. Продолжая играть, она услужливо распахнула перед директором дверь кабинета, картинным жестом приглашая ее последовать за собою.
Появившись в классе, Надежда Прохоровна обнаружила, что, несмотря на ее просьбу, неоднократно повторенную, большинство учеников сидит на уроке в красно-белых шарфах.
Всякий раз, глядя на нее наивными глазами, они объясняли, что в школе холодно, а им вовсе некстати простужаться и пропускать занятия.
В школе действительно было прохладно. Но учителя успели уже рассказать ей, что, обматывая шеи красно-белыми шарфами, ребята «фанаты» выражают так свою приверженность «Спартаку», поскольку красный и белый — цвета этой команды.
«Фанаты» всем и всеми верховодили в школе, и комсомолу стоило позавидовать их спаянности и внутренней дисциплине, которую от них вроде никто и не требовал. Но завидная организованность все же пугала Надежду Прохоровну, потому что цели «неформалов», так они называли себя, оставались для нее не ясными.
В первые же дни своей новой работы услышала Надежда Прохоровна о трагической гибели на стадионе во время футбольного матча одного из старшеклассников, Сергея Судакова. Думая о мальчике, которого она не знала, о его ужасной судьбе, Надежда Прохоровна испытывала почти незнакомое ей чувство незащищенности перед толпой. Страшилась так неожиданно возникшей и совсем не свойственной ей неуверенности. А каждый новый день только увеличивал ее тревогу…
Игра в фанатичную преданность спортивному клубу казалась Надежде Прохоровне нелепой и небезопасной. Но она все же старалась уяснить скрытый для ее понимания смысл этой игры, хорового скандирования рифмованной фразы: «В Союзе нет еще пока команды лучше «Спартака» — и малевания на стенах здоровенной буквы «С», обведенной ромбиком и перечеркнутой по диагонали.
Она наблюдала и терпела это представление, но оно все усложнялось. Надежда Прохоровна увидела, что девочки напялили на себя пиджаки мальчишек, а мальчики втиснулись в шерстяные кофточки своих одноклассниц. С ее приходом никто не изменил ленивых, разболтанных поз и не прекратил возить во рту жвачку.
И Надежда Прохоровна впервые не выдержала.
— Что за маскарад? — с ходу грозно спросила она, будто продолжала недавно прерванный разговор. — Опять безобразничаете? Что же, придется поступать по-иному…
— По-иному, это как? — поинтересовалась девочка, которую посылали за директором.
— Все умничаешь, Холодова? — раздраженно осадила ее Надежда Прохоровна.
— Почему умничаю? — Холодова, успевшая сесть на место, смотрела на директора ледяными, немигающими глазами, — Просто интересуюсь своей судьбой.
— Судьба будет такая, — жестко определила Надежда Прохоровна, — класс расформируем. Всех отправим по разным школам. А пока, чтоб явились родители. Все! Все.
Она круто повернулась, направилась к выходу, но сообразила, что так и не узнала, зачем ее звали, и задержалась. Поморщилась досадливо и перенесла гневный взгляд на молоденькую учительницу:
Худенькая, хрупкая Ольга Яковлевна выглядела чуть старше своих учеников. Все время, пока сыпались упреки и угрозы, она стояла, втянув голову в плечи, не отрывая глаз от пола. Теперь, когда обращались непосредственно к ней, она подняла глаза, полные смирения и покорности, явно рассчитывая на поддержку директора. Но ответить она не успела.
— Что случилось? — поднялась во весь рост Холодова. — Трудно понять? Мы на грани! — И тут же села, метнув в сторону Ольги Яковлевны уничтожающий, ненавидящий взгляд.
Надежда Прохоровна посмотрела на ребят и увидела такие же ненавидящие глаза.
— Они на грани! — возмутилась Надежда Прохоровна. — А мы спокойны и счастливы, мы с радостью ждем каждую новую выходку! Чем же еще вы нас порадуете?
Ободренная словами, а главное, позицией директора, классная руководительница Ольга Яковлевна быстро перешла в наступление.
Источник статьи: http://www.litmir.me/br/?b=145016&p=37
Дама из Амстердама. Вся
Вы знаете, дама аршин проглотила,
Когда за обновку портнихе платила.
Портновский аршин…
И что вдруг нашло?
Приличная дама, и платье ей шло…
Нет, дама глотала отдельные вещи…
Сапожные гвозди, столярные клещи,
Бывало, глотала детали машин…
Но чтобы аршин?! …
Вот так, ни с того, ни с сего, спозаранку?
Зато! Полюбуйтесь теперь на осанку!
И мода пошла по всему Амстердаму:
Хватило б аршинов – на каждую даму!
У дамы пропал очень важный предмет –
Под вечер хватилась: нигде его нет!
Ах, дама обшарила пол-Амстердама
Ну что же мне делать? – воскликнула дама
Сидеть вот и ждать, может быть, прилетит?
Оставленный где-нибудь неосторожно —
В кофейне?
Где съела двенадцать пирожных,
А может, в пекарне? (десяток ватрушек)
А может, (два торта) в гостях у подружек?
В кондитерской? (пудинг, суфле и бисквит) .
Как «что»? Аппетит! Аппетит!! Аппетит.
Говорят, по телефону
Ну буквально целый день
Дама очень увлеченно
говорила дребедень
Говорила, встав с кровати,
Говорила, умываясь,
Гово… надевая платье,
…рила дама, обуваясь,
И когда обед варила –
Говорила, говорила….
Выкипала — испарялась
в медном чайнике вода
Раскалялись — расплавлялись
в телефоне провода
Как-то к ней забрались воры,
Но, услышав разговоры
Пулей вылетели вон
И с тех пор не переносят
Даже слова «телефон»!
На даму напали голодные волки.
Но дама достала из юбки – иголки,
Из кофты – булавки,
Из шляпки – заколки
А вот вам и здрасте, — подумали волки,
Похоже, мы время теряем без толку.
Да лучше зубами от голода щелкать!
Да лучше одними ежами питаться!
Как будто бы нечем нам больше заняться.
А может быть лучше на ёлки забраться?
Мы – гордые волки.
Спасаемся, братцы!
Дама вышла на прогулку
Вдоль реки, держа в руке
Зонтик с кружевом и булку,
Пуделя на поводке,
Плед (а вдруг подует ветер)
Веер (если станет душно)
И журнал «Про всё на свете»,
(Если даме станет скучно)
Клетку с птицей-попугаем,
А в корзине – кошку с бантом
И — немножко попугаем —
Том с Иммануилом Кантом,
И еще взяла в охапку
Два бинокля, муфту, шляпку.
Школьный глобус, атлас мира
И коробочку зефира-
Прогуляться налегке
Где-нибудь невдалеке…
Как-то раз себе на день рождения
Подарила дама привидение.
Ну любила эта дама все старинное —
Вот такое увлечение невинное.
Только призраки пошли уже не те:
Увидав однажды даму в темноте,
Приведение исчезло.
Но сначала
Так оно тоскливо закричало,
Так оно цепями забренчало,
Так оно зубами застучало,
Что оставило в большом недоумении
Даму поведенье привидения.
Дама в зеркало взглянула – и упала.
Больше ужасов она не покупала.
Летняя шляпа. На шляпе панама.
«Жарко, однако»,– подумала дама.
«А искупаюсь!»
И в озеро:
ПЛЮХ. –
Волнами смыло прибрежных старух,
Двух рыбаков, пару лодок с мотором,
Дамбу, причал и киоск с киоскёром,
Крейсер «Отважный» умчался на базу,
Трёх водолазов контузило сразу,
А остальные, подумав: «война», –
До-о-лго ещё не всплывали со дна.
Как выходила из озера дама,
Мы не видали. Но скажем вам прямо:
Все, кто спаслись, убегали за нами.
Так в Амстердаме случилось цунами.
Дама как-то утром рано
Поняла: она сопрано!
И запела: О-о-о!
Звуки, вылетев из дамы,
Прямо в небо Амстердама
Устремились высоко.
Птицы, мимо пролетая,
В пол седьмого сбились в стаю.
В семь — соседи на прощанье
Написали завещанье.
В пол восьмого все, кто мог,
Запер двери на замок.
Одевались на ходу.
И, предчувствуя беду,
Город в восемь двадцать семь
Опустел уже совсем…
Очень вовремя: у дамы
В восемь тридцать были гаммы…
Подумалось даме однажды: «Давно,
Давно не была я в хорошем кино».
И дама устроилась в первом ряду.
«Пускай восхищаются. Я не уйду.
Давно не была я в хорошем кино
И шляпу с пером не носила давно».
И без толку спрашивать маму и папу:
— Про что там кино-то?
— Про дамину шляпу!
Дама скользила по глади пруда
Очень красиво: туда и сюда.
Падали в обморок, глядя на это,
Люди на пляже:
«но как же? ведь. лето?!»
Только
КОГДА наступает зима,
Дама обычно решала сама.
Надумала дама летать на досуге:
Обидно – у дамы летали подруги
На юг и на север,
Туда и сюда,
И в страны различные, и в города.
Она же годами сидит в Амстердаме…
Был зонтик у дамы, и шляпа на даме
На доме – балкон – высоко, но не слишком,
И ветер попутный, и платье с манишкой
Внизу на лужайке свистящий мальчишка,
Деревья, кусты. Приземление! Шишка.
Большая конечно, но в общем – не драма.
«Погода нелётная!» – вспомнила дама.
Даму, представьте, любили напасти:
Дама на улицу – будет ненастье,
Дама на палубу – судно – на дно,
Дама споткнётся – и с ней заодно
Падают десять-пятнадцать прохожих…
«Это уже ни на что не похоже, —
Ей говорили, — Сидели бы дома!
Нам предостаточно града и грома. ».
Но удивляясь: «А я-то причём?»
Дама в ответ пожимала плечом
И, опрокинув скамью у порога,
Перебегала кому-то дорогу.
(Чёрные кошки считали, что это
Очень и очень плохая примета).
Кто из вас ещё не знает,
Что такое боль зубная?
Дама выпила микстуру – зуб не проходил
Смерила температуру – зуб не проходил
Съела в доме все таблетки – зуб не проходил
И таблетки у соседки – зуб не проходил
Покачалась на окне – зуб не проходил
Походила по стене – зуб не проходил
Прочитала в старой книжке (зуб не проходил)
«Три пиявки, хвостик мышки, жаба, крокодил —
Всё кладётся под подушку,
Крокодила — на макушку.
Лечит зубы. Способ верный.
Только пахнет очень скверно»
Дама сникла: это всё же мне не по плечу.
Дама всхлипнула: о, боже… И пошла к врачу.
Дама из лужи достала Луну
Шутка ли: та уходила ко дну
В грязную воду! Ещё бы чуть-чуть
В мире настала бы жуткая жуть.
Дама Луну покатила домой –
Пятна отчистить. Но тут… мой – не мой,
Щёткой, мочалкой, водой, скипидаром –
Только лишь время потратила даром.
Дама Луну прицепила на небо,
Крыши повыше.
Вы скажете небыль?
Кто его знает.
Но вот вам Луна –
В пятнах конечно, а всё же видна!
А дама бывало при полной луне
По крышам гуляла одна, в вышине.
Луна виновата, погода ли, высь ли? –
На даму слетали чудесные мысли:
Про звёзды и розы, и слёзы, и свечи
Порой попадался лунатик навстречу
Ах, если лунатик тот был джентльменом,
Дорогу он ей уступал непременно…
Но чаще – увы.
Очень узок карниз…
И дама летела тормашками вниз
Шляпа может быть на Даме
Всё причудливей с годами,
Потому что красоту
Нужно видеть за версту.
А такую — в магазинах —
Вряд ли купишь за пятак…
Шляпа делается так:
Если в доме есть корзина,
То в неё для красоты
Помещаются коты.
Лучше рыжие, в полоску, –
И нарядно, и неброско.
Веник тоже пригодится.
В центре – клетка с певчей птицей
(Клетка снова нынче в моде).
Непременно есть в комоде
Кружевная занавеска.
Два подсвечника – для блеска,
Да ещё горшок с цветами –
Вот и всё, что нужно Даме.
Можно выйти на проспект.
Люди, шедшие навстречу,
Навсегда лишились речи.
Но зато какой эффект!
Под шляпой у дамы была голова.
В неё тараканами лезли слова.
Оно бы и ладно. Бывает такое.
Но дама упрямо, не зная покоя
Из этой залезшей в неё чепухи
Строчила-строчила-строчила стихи.
Стихи получались – ужасные очень…
Их дама в чулан запирала. Но к ночи
стихи всё равно чередой выходили,
шатались кривыми тенями, бродили,
бледнеть заставляя случайных прохожих,
и были совсем ни на что не похожи.
Почуяв стихов приближение, псы
скулили и выли в ночные часы.
А строгие няньки, забыв про чертей,
стихами пугали несчастных детей:
«Ещё раз намажешь на кошку варенье –
прочту тебе дамино стихотворенье. »
В один тоскливый зимний день
На Даму вдруг напала лень.
Коварно так. Из-за угла.
Скорей всего она ждала
В тени, что за диваном —
(О, лень сильна обманом).
Лень сильная, а я сильней. –
Сказала Дама, — Справлюсь с ней!
А! вот она! Поймала!
И Дама очень метко в лень
Швырнула одеяло
Потом с трудом – подушкой,
Из сил последних — пледом,
И прошептав: «По-бе-да. »
Заснула до обеда
Дама цирк любила.
Но…
Если все вокруг смеялись,
Даме было не смешно.
Номер вызывал испуг —
Дама только ухмылялась.
Сообщала всем вокруг:
Это очень старый трюк.
Тигры злые понарошку,
Фокусник хитрит немножко
Ну, меня-то не обманет:
Зайцы спрятаны в кармане.
Гири сделаны из ваты.
Шутки как-то глуповаты.
Лилипуты крупноваты.
Акробаты – слабоваты.
Ну, а так могу и я…
Все терпели две недели.
Только Женщина-Змея,
смерив даму долгим взглядом,
прошипела: «выход рядом!»
Дама улыбнулась: Что же…
Вот Змея у них похожа!
Вообще-то верится с трудом,
Что дом у дамы кверху дном
Да нет, совсем наоборот
И книзу дном стоит комод
И кресло, и диван, и стол
Всегда стоят ногами в пол
А кверху дном был только кот
Кота поправили. Ну вот
Не комната – картина:
Где надо – паутина
Где надо – пыль
Где надо – сор
Лежат на месте с давних пор
Ну, и при чём тут «кавардак»,
«свинарник» и «позор»?
Ах, умывание — тяжкое бремя!
Тратить своё драгоценное время
Даме ужасно обидно и странно —
Есть же помада, белила, румяна…
Дама с кровати встаёт не спеша,
Дама вообще-то и так хороша,
Зубы вставные, но тоже не плохи.
Разве что… слышите ахи и охи?
Слышите эти тяжёлые вздохи? –
Даму грызут кровожадные
Нет!
Мы не раскроем вам дамин секрет
И постарайтесь об этом забыть.
Дама исправится, так уж и быть,
И в понедельник… во вторник…
Нет, в среду.
Дама умытая выйдет к обеду.
Чтобы стать стройнее к лету,
Дама села на диету.
Жизнь была б – кромешный ад:
Не смотри на мармелад — шоколад!
Никаких тебе котлет – тыщу лет!
Даже думать о пирожном
Нужно очень осторожно!
И должны быть позабыты
И печенье, и бисквиты!
Это знают даже дети.
Только… есть один секрет…
Вот он:
На любой диете
Днём сидишь,
А НОЧЬЮ НЕТ!
………………………..
И к назначенному сроку
В дверь влезаешь только боком.
Дама не покажет вида,
Если что-то не по ней.
Но, скопив мешок обиды,
Чтобы стало всем стыдней,
Дама (!) в дождь (!)
с большим мешком (!!)
Отправляется пешком (!!)
На базар (. ) в далёкий путь (. )
Обменять свою обиду
На другое что-нибудь.
Предлагали ей в обмен
Ветошь старую и тлен,
Паука, блоху, пиявку,
Крысу, жабу с бородавкой…
— Фу! ищите глупых дам,
За такое – не отдам.
Подкоплю ещё обиды –
Хватит на пальто из твида.
А припооомнить если что –
На манто и на авто!
Чтобы каждый вечер дома
Одиноким был не столь,
Дама у своих знакомых
Одолжить решила… моль.
Моль была собой красива
И не очень прихотлива:
Если не давали шубы,
Куксилась, надувши губы,
Но, подумав, от тоски
Начинала грызть носки.
Даме нравилось вначале,
С молью — ей не до печали:
Там — заштопать, тут – зашить,
Жить казалось бы и жить…
Но в конце второй недели
Дырки даме надоели.
Как-то стало неприятно.
А не сдать ли моль обратно?
А в придачу шубку, шапку,
Муфту, шерстяную тряпку,
Кофту, шарфик, покрывало
Нет, пожалуй, это мало…
Платье, шляпку, поясок.
И последний свой носок.
Разве дама виновата,
Что была подслеповата
И не видела вокруг
Ближе носа дальше рук.
В этом даже что-то есть:
Можно мимо стула сесть,
Можно съесть — чего на свете
вовсе нет. И не заметить.
Или вот: купаясь в ванне,
Оказаться вдруг в Гаване
(толи зрения обман,
толи ванна – океан)
Счастью б не было предела,
Только вот какое дело –
Дама дома не сидела
(надо ж выгулять наряд)
Выходила то и дело
И кивала всем подряд —
Ведь не знаешь: возле дома
Столб стоит или знакомый?
Если ж столб хранил молчанье…
Дама мрачная ходила,
От обиды приходила
В полное отчаянье!
Дама припомнила, глядя на фото:
Тысячу лет не снималась я что-то.
Утром пришла в ателье.
По привычке
села, надеясь, что вылетит птичка.
Дама на стуле до ночи сидела.
Дама глаза и очки проглядела.
От ожиданья почти поседела.
И не вертелась! Но странное дело:
Птичка лететь ни за что не хотела.
А посмотрев на готовое фото,
Вздрогнула дама: Тут странное что-то!
Фото совсем на меня не похоже,
С птичкой всегда выходило моложе!
Не получились на фото – без птички —
Банты, кудряшки, веснушки, косички
Даме сказали: А что вы хотели.
Птицы — сто лет как на юг улетели.
Дама ехала в трамвае,
Ничего не узнавая.
— Эта улица не та!
Нет фонтана, нет моста…
Разве нам сейчас не прямо?
Я здесь езжу триста лет…
Значит СОН! – решила дама, —
— Ваш билет?
— Какой билет?
Неет, во сне билетов нет.
Не хватало – покупать! —
Сплю сейчас наверняка я
И привыкла даром спать!
Но, в детали не вникая,
Даму выдворили вон.
До чего дурацкий сон!
Дзэн-дзэн-дзэн! — пропел вагон
……………………………..
Где теперь смешная дама?
Где бредёт она упрямо,
Всё теряя, забывая,
Головой не в такт кивая,
Вечно путая трамваи,
По каким блуждает снам?
Это неизвестно нам.
Источник статьи: http://stihi.ru/2015/09/21/8246